Вторая - наряду с Пушкиным - духовно-интеллектуальная вершина русской культуры ХIХ века - Федор Михайлович Достоевский. Если Пушкин создал первичную поэму царственного города Петра (красота трагического империализма, повелительно вписавшего судьбу человеческую в судьбу государственную), то Достоевский показал всему миру таинственный, фантастический Петербург - город белых ночей и уходящих вдаль каналов. Безымянному герою "Записок из подполья" принадлежит формула Санкт-Петербурга как "самого отвлеченного и умышленного города" на свете.
Путь Федора Достоевского - это "генеральная линия" петербургской судьбы. Увлечение смолоду Западом, утопический социализм, знакомство с Белинским В.Г. Белинский – известный русский литературный критик первой половины XIX века, западник, один из основоположников революционной демократии , кружок Петрашевского М.В. Петрашевский – идеолог революционного движения в России 40-х годов ХIХ века. говор, приговор к смертной казни, замененной сибирской каторгой - таково было начало этого пути.
Подобно всей петровской России, Достоевский очаровался Европой, впустил её в себя. Однако уже в омском остроге, пережив опыт казни и жизни на берегу Иртыша, Достоевский приходит к новому для себя мировидению. Можно сказать, что в его лице к такому новому для себя состоянию пришла "душа России».
Вот, к примеру, одна из его ранних вещей - "Записки из подполья" (1863). Еще не написаны ни "Преступление и наказание", ни "Бесы", - а в "Записках" уже черным по белому сказано, что все дело человека, кажется, только в том и состоит, чтобы доказать себе, что он человек, а не штифтик... Мировая гармония, выгода - чушь: главное - это свобода.
"Я, например, нисколько не удивлюсь, если ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия (намек на мертвый материалистический идеал "разумного эгоизма". - А.К.) возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в бока и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с той целью, чтоб все эти логарифмы (социально-экономические построения самодовольного земного "муравейника". - А. К.) отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить!"
Нас интересует здесь в первую голову идея отказа от обывательских благ, если они куплены ценой души. Именно эта огненная мысль лежит в основе подпольных парадоксов героя Достоевского, хотя сам он себя аттестует злым одиночкой, бредущим где-то по Разъезжей улице под мокрым снегом. Выражаясь теоретически, в словах подпольного остроумца заключено концептуальное ядро целой философии истории, развернутой позднее в "Бесах" и в "Поэме о великом инквизиторе".
Или взять, например, его "Зимние заметки о летних впечатлениях" (тот же 1863 г.). Сколько русских путешественников побывало в Европе, но такого смеха над буржуазным "хрустальным дворцом" на Руси еще не раздавалось! В лице Достоевского русская культура еще раз доказала, что она способна понять и душу французскую, и английскую.
Вот, скажем, Париж:
"...Это самый нравственный и самый добродетельный город на всем земном шаре. Что за порядок! какое благоразумие, какие определенные и прочно установившиеся отношения; как все обеспечено и реализовано; как все довольны, как все стараются уверить себя, что довольны и совершенно счастливы, и как все, наконец, до того достарались, что и действительно уверили себя, что довольны и совершенно счастливы, и ... и... остановились на этом. Далее и дороги нет".
А вот еще один светоч Европы - Лондон.
"Этот день и ночь суетящийся и необъятный, как море, город, визг и вой машин, эти чугунки, приложенные поверх домов (а вскоре и под домами), эта смелость предприимчивости, этот кажущийся беспорядок, который в сущности есть буржуазный порядок в высочайшей степени, эта отравленная Темза, этот воздух, пропитанный каменным углем, эти великолепные скверы и парки, эти страшные углы города, как Вайтчапель, с его полуголым, диким и голодным населением. Сити со своими миллионами и всемирной торговлей, кристальный дворец, всемирная выставка <...> Это какая-то библейская картина, что-то о Вавилоне, какое-то пророчество из Апокалипсиса, воочию совершающееся. Вы чувствуете, что много надо вековечного духовного отпора и отрицания, чтоб не поддаться, не подчиниться впечатлению, не поклониться факту и не обоготворить Ваала, то есть не принять существующего за свой идеал..."
По сравнению с Парижем или Лондоном, Петербург у Достоевского - город разбойников и святых. Во всяком случае, таков он в "Преступлении и наказании" - романе до того петербургском, что по нему можно изучать расположение городских переулков. Вместе с тем это роман о Наполеоне, точнее, о русском Наполеоне, который - в соответствии с демократической теорией "разумного эгоизма" - решил осчастливить человечество с помощью человекоубийства. Идея Родиона Раскольникова - это идея сверхчеловека, которому все позволено. Кто там считал, сколько крови пролил Наполеон - зато он гений! Понадобились все духовные и телесные силы русского народа, чтобы переломить Бонапарту хребет при Бородине и поджечь его в Москве (об этом - великая эпопея Л. Н. Толстого "Война и мир", написанная в те же годы).
Роман "Преступление и наказание",как и вся русская культура, борется с наполеонизмом (оккультным человекобожием) внутри себя самого, в своих "глухих уголках" и "подпольных мечтах".
После убийства старухи и ее сестры Раскольников кается в своих грехах, целует землю на Сенной площади и идет на каторгу вместе с "вечной Сонечкой" - похожая судьба ожидала в XX веке весь радикальный Петербург...
Еще одна встреча с Западом у Достоевского - в романе "Подросток".Здесь Европа предстает "петербургскому мальчику" со своей буржуазной, денежной стороны (опять-таки уже внутри русской души, а не снаружи, как в "Зимних заметках" или в "Игроке"). Здесь планка опущена ниже, чем в наполеонизме - соперником Христа выступает уже не меч, а золото ("желтый дьявол"). Ротшильдовская Ротшильды – крупнейшая банкирская династия Европы ХIХ – ХХ века идея соблазняет юного Аркадия Долгорукого: он хочет иметь миллион, причем даже не для траты, а просто для сознания своего могущества ("с меня довольно сего сознанья").
В лице "подростка" Петербург хочет стать новым Вавилоном и Цюрихом Цюрих – город в Швейцарии, одна из банковских столиц буржуазного мира. сразу, однако богатство не освящено православием: "от трудов праведных не наживешь палат каменных". Потому-то русские купцы и жертвовали миллионы на монастыри или на революцию.
Подлинные вершины художественнойисториософии Федора Михайловича Достоевского - это романы "Бесы" и "Братья Карамазовы". В "Бесах" писатель прочерчивает прямую линию от питерских либералов 30-40-х годов (во главе с Белинским) до нигилистов 70-х (Нечаев, народовольцы).
Петр Верховенский, Николай Ставрогин, Шигалев (страшные персонажи «Бесов») - это духовное потомство Белинского и Герцена А.И. Герцен – один из ведущих идеологов и практиков русской революционной демократии середины ХIХ века, эмигрант. В конце жизни разочаровался в буржуазной Европе. . (Герцен прямо финансировал Нечаева). Говоря историко-культурным языком, во второй половине ХIХ - начале ХХ века на Руси происходило смешение мифов. Буржуазный миф материальной выгоды отождествлялся с наполеоновско-ницшеанской мечтой о сверхчеловеке (человекобоге), что давало в итоге миф о революции. Вслед за Ф. И. Тютчевым Достоевский указал подлинный источник революции - это "просветительское" обмирщение сознания до либеральной утопии. В России из этой утопии были сделаны последовательные выводы: если Бога нет, то я - Бог, - говорит один из достоевских героев...
Наконец, в "Братьях Карамазовых"Достоевским развернута целая художественная мистерия России. Четыре брата Карамазовых (включая сюда их "тайного" родственника Смердякова) - это как бы четыре главных типа русской души, выбирающей между Богом и его противником. Особого упоминания заслуживает "вставная новелла" романа - поэма о великом инквизиторе.
Если иметь в виду ее историософскуюсхему, то она выстраивается в такой последовательности: католичество - протестантство - либерально-буржуазный миф - коммунизм. Великий инквизитор обвиняет Христа именно в том, что он слишком многого хочет от людей, словно бы не жалея их. Заветное желание инквизитора - осчастливить человека без Христа, т. е. превратить его в человекобога. Предполагаемая расправа инквизитора со своим пленником - это второе распятие Христа, совершающееся уже не на Голгофе, а в повседневной человеческой истории.
Так семейная драма братьев Карамазовых - и вместе с ними всей петербургской России - вписана Достоевским во вселенский, космический масштаб. Петербург Достоевского - это метафизический центр мира. На улицах и площадях северной столицы происходят ключевые сцены его произведений: именно петербургскую землю целует Раскольников, именно здесь борется с ротшильдовской идеей "подросток", наконец, именно на петербургский вокзал приезжает с небольшим узелком князь Мышкин - "Христос"... Петербург Достоевского развернут одновременно в нескольких противоборствующих измерениях, и вместе с тем это один и тот же город - вечный город, "Мета-Петербург", как сказал бы автор "Розы мира" Даниил Андреев.
Итак, целый ряд гениев мысли и искусства ознаменовали своим творчеством расцвет русской культуры XIX века. Прежде всего это, конечно, Александр Пушкин и Федор Достоевский. Оба писателя-мыслителя символичны - оба "переболели" Европой: один в форме романтизма, другой в виде утопического социализма. То, к чему пришли Пушкин и Достоевский, стало венцом серебряной Руси, может быть, ее высшим умственным даром всему свету. Выше мы говорили о том, что московская Русь оказалась подорванной расколом XVII века и затем петровской грозой. Симфония Бога, царя и народа была нарушена - но не убита! Весь духовный накал и красота петербургской - серебряной - России происходили именно от усилий ее избранных сынов сохранить и даже усилить Симфонию, сделав её сознательной творческой задачей. Пушкин "бежал к сионским высотам" и пел "Татьяны милый идеал", Тютчев предупреждал о последствиях европейской революции, Н.Я. Данилевский разрабатывал свою теорию культурно-исторических типов, Достоевский изгонял "бесов" и прославлял русского инока, К. Н. Леонтьев презирал либерально - эгалитарный прогресс и проповедовал монархию, наконец, В.С. Соловьев прямо предсказал близкий конец старого мира - все это были лучшие русские умы, которых прежде всего заботила судьба человека (и страны) в вечности. Как свидетельствует мировая, в том числе и русская история, с течением времени в бытии нарастает и сумма добра, и сумма зла.
Петербургская Россия не разрушила онтологического противостояния между крестом, мечом и богатством, - наоборот, она возвела его на новую ступень. Петр европеизировал Россию, однако к его балтийской столице перешли не только грехи Третьего Рима, но и его высшие цели. В Петербурге Русь как бы поставила над собой опыт: гениальность и святость встретились друг с другом на гигантских площадях невской столицы, под дождем и снегом... Как сказал, уже в преддверии революции, святой Иоанн Кронштадтский Цит. по: Россия перед вторым пришествием. Материалы к очерку русской эсхатологии. М., 1993. С.255. Святой праведный Иоанн Кронштадтский – величайший русский святой конца ХIХ – начала ХХ века : "Не напрасно Тот, кто правит всеми народами, искусно, метко кладет на свою наковальню всех подвергаемых Его сильному молоту. Крепись, Россия!".
Вопросы для самопроверки
1. Как соотносятся в творчестве Ф.М.Достоевского художественная проза и философская мысль?
2. За что Достоевский критикует современную ему Западную Европу?
3. В каких романах Ф.М. Достоевского наиболее ярко выражено религиозно-философское мировоззрение писателя?
