Эти драматические сцены объяснения царя Петра с сыном царевичем Алексеем символизируют предельную напряженность возникших в начале XVIII века на Руси противоречий.
Царствование Петра Великого – это начало новой эпохи в истории России и русской культуры, которую мы условились называть Русью серебряной. Вплоть до февраля 1917 года православная духовная энергия русской цивилизации существовала в тесном творческом взаимодействии с культурными и государственными формами европейского модерна.
В современном Санкт-Петербурге существует несколько памятников Петру Великому, однако наиболее известны широкой публике – и вместе с тем символичны – два из них: «Медный всадник» «Медный всадник» - памятник императору Петру I на Сенатской площади в Санкт-Петербурге. Памятник получил своё название благодаря знаменитой одноимённой поэме А. С. Пушкина. В разных местах нашего города установлены памятники его основателю. Э. Фальконе,установленный Екатериной Второй в 1782году на Сенатской площади, и сравнительно новый, подаренный городу скульптором-модернистом М. Шемякиным Памятник императору Петру I в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. (размещен в Петропавловской крепости, 1991).
Оба эти монумента отражают – каждый по-своему – различные, вплоть до противоположности, качества своего царственного прообраза.Решительное духовно-онтологическоеотличие Санкт-Петербурга от Киева и Москвы заключается в его личном, персоналистическом характере. Этот город изначально возник из царского плана как великий государственно-художественный замысел.
Иначе говоря, перед нами типичный"фаустовский" проект гордого европейского разума, с одним, правда, весьма существенным, отличием: это попытка предпринята на православной духовной почве. С одной стороны, это все та же Святая Русь, с другой - это Русь, взглянувшая на себя со стороны: глазами гуманистического Запада. Более того, это и взгляд на Запад со стороны Святой Руси, что часто упускают из вида при размышлениях о Петербурге. То новое, что сделал Петр, в немногих словах можно определить как отказ от православной симфонии - от того древнего мистико-эстетического единства духовной и светской власти, который служил внутренним основанием киевской и московской державы. После смерти в 1700 г. патриарха Адриана Петр отменил патриарший престол на Руси, заменив его впоследствии "департаментом духовных дел" - Синодом и "Духовным регламентом" митрополита Феофана Прокоповича.
Фактически Петр задал России вопрос - возможна ли православная цивилизация и культура как предмет личного творческого выбора, а не только как мощная национальная традиция, какой она была на Москве? Противоречие, как известно, есть двигатель развития. Петербургская Россия впитала в себя этот парадокс - осуществление замысла Святой Руси в формах и средствами новоеропейскогомодернизма, в индивидуальном культурном труде и творчестве, на верфях и заводах, в академиях наук и искусств. Вся последующая "петербургская" история России, вплоть до трех революций ХХ века, и была опытом осуществления этих форм.
С цивилизационной точки зрения, преобразования Петра явились решительной попыткой перестройки России по европейскому образцу. Шаг за шагом нарастающий процесс европейской модернизации - обмирщения (секуляризации) миропонимания и культуры - пытался подчинить себе Россию, так что Петр Великий в известном смысле только продолжил это дело, но продолжил так по-русски, что результат оказался во многом неожиданным для самих реформаторов.
Прежде всего, следует подчеркнуть, что церковь вместе с народом приняли петровскую реформу по своему разумению.В церковном и народном духе император всероссийский продолжал оставаться священным - помазанным Богом - православным царем. Сама петербургская монархия не вышла целиком из православной духовной традиции. Речь идет не о настроениях и планах отдельных людей, речь об объективном духовно-онтологическом статусе русского государства. Подобно тому, как московский царь оставался помазанником божиим независимо от своих личных качеств, так и петербургский, одетый в камзол или лосины, император в православно-народном сознании оставался царем-отцом, земным отображением царя небесного. В перспективе "большой" истории России, на магистральной линии ее вселенского задания петровские преобразования, основание Петербурга, заимствование западных этикетов, мод и наук модернизировали Россию, но не убили Святую Русь. Трепетавшая под пером петровских указов, побеждавшая вместе с ним под Полтавой и Гангутом и танцевавшая на ассамблеях Россия в глубине своей души продолжала "ходить перед Богом", знала, что он все видит и за все спросит...
Говоря современным языком, петровские реформы не достигли ядра русской цивилизации, не произвели цивилизационного слома, хотя видоизменили почти все её внешние слои. Вместе с тем петербургский период русской истории дал в итоге и революцию. Можно усматривать зерно российского "диссидентства" в деятельности князя Курбского, но факт остается фактом: разделение единой России на интеллигентский ум и народную душу началось именно при Петре. В голове самого Петра "французское" нередко мешалось с "нижегородским", так что расчерченные по линейке петербургские перспективы поразительно сочетались у него чуть ли не с ордынскими приемами «просвещения» подданных.
Был, однако, еще третий, незримый участник строительства новой столицы -святой благоверный князь Александр Невский, мощи которого по повелению императора были доставлены в Петербург из Владимира. Быть может, именно его небесное покровительство привело к тому, что град Петров не провалился в финское болото и не ушел в песок, как предрекали ему многие, но породил единственное в своем роде явление трагического империализма и трагической красоты,если воспользоваться терминами Н. П. Анциферова. Впитав в себя утонченно-индивидуалистические европейские формы творчества и познания, Санкт-Петербург фактически преобразовал их на православной почве, поместив их в совершенно иное духовное и природное поле - чего стоит один "простор меж небом и Невой" над центром города!
Колоссальная метафизическая напряженность Петербурга, его обращенность одновременно к Богу и человеку, к Востоку и к Западу, к небу и земле и есть источник его трагической красоты. На петербургских пространствах Дух Божий "носится над водами", и это подчас можно почти увидеть. Именно в Санкт-Петербурге Россия сочетала своюправославную душу с рациональнымевропейским умом. Чтобы выжить в условиях новой Европы, России пришлось взять у Запада наиболее успешную, секуляризованную часть его цивилизации - технику, естественные науки, промышленность. Встреча православной соборной души с агрессивным ratio Европы - таков исток петербургской драмы XIX и XX веков.
Осмысляя всё вышесказанное о петербургской, серебряной, Руси, следует выставить на передний план иное, чем прежде соотношение креста, меча и золота, сложившееся в эту переломную эпоху. Золотой крест над Россией продолжал сиять, она не отошла от него - вот первая сторона основного противоречия петербургской культуры, без понимания которого тщетны все наши дальнейшие рассуждения. Если бы это оказалось иначе, разве дала бы Русь миру на рубеже XVIII-XIX столетий двух великих богатырей - подвижника святости Серафима Саровского и гения поэзии Александра Пушкина?
С другой стороны, петербургская Россия (именно как нация, как земная наличная общность людей), являет прежде всегодрагоценность мирской культуры.Мистическая красота Петербурга, тайна его религиозно-культурной и исторической символики и заключается в том, что он сумел сохранить культ в пространстве культуры - вновь обретенные науки и искусства не стали для него религией, как это произошло на Западе в том же XVIII веке. Более того, сами науки и искусства - просвещение, одним словом - оказались в петербургской России не столько способом самоутверждения, сколько путем очередного испытания человека. Отсюда, конечно, и проистекает вся эта петербургская трагически-напряженная история, эти типично питерские контрасты между Ксенией Блаженной Святая блаженная Ксения Петербургская (в миру Ксения Григорьевна Петрова) - русская православная святая, Христа ради юродивая и Вольтером Имя Вольтера символизирует дух европейского просвещения ХVIII века, с его рационализмом и фактическим атеизмом , между Александро-Невской лаврой Монастырь Александро-Невская лавра в Санкт-Петербурге – символ православного начала города Святого Петра. и масонами Масо́нство (франкмасо́нство) - нравственно-этическое и политическое движение, возникшее в XVIII веке в виде закрытой организации. . Отвергнуть все это - значит последовать за старообрядцами вон из Петербурга. Принять - значит объединиться вокруг трона, пусть даже временно занятого женщинами и их фаворитами.
В этом плане знаменателен микешинский памятник Екатерине Второй на Невском проспекте. Вокруг императрицы воины, ученые, поэты - все они "екатерининские орлы".
Таким образом, дело Петра, как и город его, явились одним из главных творческих заданий русской и мировой истории. Чудо России состоит еще и в том, что она в конечном счете оборачивает в свою пользу любые силы, воздействию которых подвергается её удивительная судьба. Применительно к опыту петровской модернизации это чудо явилось тогда, когда выяснилось - уже в XIX веке, - что не только Запад духовно приблизил к себе Россию, но и Россия овладела западной цивилизационной формой (технологией существования). Это сделало ее мировой державой, но и поставило перед ней сложнейшую задачу осуществления православия в условиях железного(технического) века. Можно сказать, что на берегах Балтики золотая Русь впустила в своё пространство-время свободу европейской личности: золото веры предстало в серебряном окладе светской культуры. Спасшей Европу от нашествия Батыя и Тамерлана Руси суждено было теперь вступить в религиозную, духовную и культурную тяжбу с просвещенным Фаустом.
Вопросы для самопроверки
1. В чем состоит изначальное отличие Санкт-Петербурга от Москвы?
2. Назовите черты модернизма в петровском проекте новой столицы?
3. Каковы основные противоречия образа Санкт-Петербурга как явления русской культуры?
